Под моей белой татуированной кожей им не разглядеть души, а только пользу и качество. Светлая, дышащая, мыслящая, освящённая актом Творения, она остаётся невидимой для них за волокнами, так удачно гибкими, прочными и узорными. Они не видят моего рта — и отказывают мне в голосе. Не замечая моих следов, отрицают способность двигаться. Не понимая моей философии — они не могут увидеть разум. Моё безмолвие, бессловесную недвижность они засчитывают за согласие, покорность, готовность. Не находя упоминания обо мне в реестрах своих священных книг, они заключают, что я отлучена от бессмертия. У меня нет их видов рецепторов — я не почувствую боль, не имею я такого же лица, чтобы оно исказилось. Не посмотрю на них укоряющим взглядом… Поэтому кому какое дело, когда посреди торжества расписанного под хохлому октября, тренькнув, блеснёт солнечный зайчик на взлёте, и топор вонзится в моё тело? В берёзовую плоть.

giphu