В своей каждодневной привычно-непривычной гонке сегодня мы выбрали это бетонно-стеклянное коробочное сооружение убежищем и наблюдательным пунктом, но пока следить приходилось только за тысячами и тысячами кружащихся и дрейфующих вслед редким розовым облакам бабочек. Вечер выходного дня, район пуст. Но здание и так было заперто несколько месяцев. Тут пыльные барные стулья пахнут старой кожей, закат тускло проблёскивает, проползая в огромные окна, и такие высокие потолки, что мы на втором этаже парим над частными домами. А они необычайно тихи, их склонённые лица уткнулись в густые клёны. Темнеют оранжереи и теплицы, полные голубовато-зелёной экзотической листвы. Звонкая цепочка шагов за моей спиной — ты подошла, и мы будем нести вахту вместе, всю ночь. Ты была хрупкой — состояла из страхов — но невыразимо цельная, стойкая. Этот побег для тебя.
Отжила своё зима. Развешаны на полых деревьях масленичные чучела с вспоротыми животами и вязанными улыбками, вздёрнуты за рёбра крюками к голым ветвям. Бледная кожа тает как грязно-молочная пена, опадает, вскрывая нутро, набитое клейким ворохом свежих липовых листьев — они сыплются, сыплются на голодную до жизни землю, мгновенно впитываясь в неё. Над отсыревшими болотами стелется чад тлеющих торфяников. Под холодной жижей кипит и перекатывается янтарно-медовое варево — зелье будущего лета, его суть. Как символично, что цветочный нектар рождается из золы, тлена и талого снега мёртвого мира: алхимия и одна капля солнечного света. Медвяной поцелуй покойника оживил весну.
Все знают такое чувство: когда делаешь крутой поворот, на самом пике и изгибе время останавливается, сердце пропускает удар, ты задерживаешь дыхание на вдохе, и перед глазами…
…в моих зрачках плещутся акварельно-чистые лучи заката, они тают и плавятся, превращаясь в наводнение. Сиреневые тени гигантских сугробов сгущаются, бесконечные поля мартовского снега теряют гравитацию, расщепляются и медленно падают в чистое небо. А там невероятная перламутровая радуга, 34 сороки и несколько лёгких облачков, как дрожащие росинки. Я касаюсь пальцами воздуха — будто привожу в движение гигантский мобиль — из режима замедленной съёмки мир переключается на ускоренную перемотку. Лес принял в чёрные изогнутые объятья сорóк, западная точка вдохнула до конца свет, и взошла огромная алая полная луна. Свершилось.