Дом, как воплощение сердца – худой, сыроватый, истощённый. Мир, как состояние разума – покорёженный остов леса утопает в сугробах, хороня беличьи кормушки. Эта зима износила нас, местных жителей. Февраль, не хмурься – у нас нет свечей, мы питаемся отражённым от зеркал светом! Дети рисуют цветные картины, бабушка ткёт узорные платки – мы не унываем. Даже выходим из дому: и когда колеблется и расплывается снежная гладь, умножая вдаль горизонт; и когда в тяжёлых шершавых тучах летают соколы и холодно взглядывают на нас; и когда в ненасытной удушающей ночи, в застывшем восковом небе прочерчивает свой путь звезда. Тогда моя старушка вздыхает, обнимая детвору, и крестится, а я приваливаюсь к источенной стене и с благоговейным трепетом впитываю душою тот свет надежды, быть может посыл весны. Под вéками долго остаётся выбеленным письмо нашей вестницы. Когда-то под апрельским солнцем снег растопится в серое пластилиновое море, ласковый ветер будет трепать дряхлую черепицу, распахнёт окно и рассыпет позолоченные вербовые почки на столе.

giphu