Зуд, шёпот, гомон и стрёкот. Тяжкий, горячий, неизбывный дурман кипит словно вулканическая лава.
Грязь, вязь и вязкость рифм липнет к ногам, я в ней по колено. Сладко-гнилостный тёплый воздух, рокот безозоновых бурь. Беззвёздные ночи, беспардонные люди заглядывают в душу. А мне идти, прокладывать тропы, зарисовывать лица прохожих и попутчиков, нести на плечах хромого ангела-хранителя, а потом куда-то бежать: в ночи, в бреду, сквозь заросшие поляны и логи, полные лунного света, через горные ручьи, барсучьи норы и мельничные жернова. Бежать от погони, бежать вдогонку, тяжко дышать, запутавшись в виноградной лозе. Широкие листья прильнули к мокрому лбу. И вот, я нахожу – дотянись рукой. С облегчением ступаю вперёд, как оляпка ныряю под лёд в зимний ключ. Конечно, тут открывается свет: рвётся шторм над южным побережьем, золотисто-рыжие лучи облегают склонённые напором пальмы, тонкие сиреневые тени прочерчивают мостовую, по залитой волной красной брусчатке несутся клочки газет. Люди прячутся, небеса разверзаются потоками сгущённого ливнем вечернего света. Я ощущаю свежесть, остроту и истину.

giphu