После всех разрушений землетрясение принесло также пожары, они расползались, оставляя горелые нарывы вместо городов. Похожие на след от потушенной сигареты. Старейшины до сих пор часто вспоминают их: в закопчённых стёклах отражались люди, которых больше нет, под ногами текла чёрная горькая вода. Центральный парк впитывал радиацию и жидкую гарь, над ним, скособочившись, свесились дома. И пока весь город был мёртв, в парке мощно и противоестественно процветала и множилась жизнь. Безумная, парадоксальная, упорная, исковерканная, но жизнь. И вот, целые кварталы разрушенных домов сгрудились вокруг, согнулись, в их завистливых лицах можно было угадать лютый голод, который загоняет сердце к самому горлу. По округе слышался грохот пульса.
Обитателей парка не мог вспомнить никто, старухи хватали ртом воздух и закатывали слепые белые глаза, стоило только напомнить о них. Так, вслед за памятью и зрением старейшин, ушла Эпоха Огня. И не будет больше боли.
Мы – Дети Золы, отпрыски того дикого, немыслимого сада. Если бы огонь не принёс предкам слепоту, то они, пожалуй, сошли бы с ума от страха. Они бы увидели, как, сидя полукругом вокруг них, мы вопрошаем и впитываем прозрачными глазами ужас и горечь их историй.

giphu