Редко, очень редко приходили корабли. Революция бушевала на континенте, и никому не было дела до островитян. Сети возвращались без рыбы, ночи сжимались в мгновения, смешивались сухой степной воздух и солёный ветер, пророчески пахло металлом от моря. А позже у берега и во фьордах стало больше мин, чем чаек в небе. Мы – лакомый кусочек, выплывшая из моря жемчужина, ради которой вырезают моллюска. Наши шахты были в центре острова, который должны были сжечь. Я тогда бежала из страны и схоронилась в тёплых садах, деревеньках на юге, там, где про войну и не слышали. Сны стали моими путешествиями домой, мне виделись обугленные доски на скалах; тела детей в ледяном крошеве каналов – будто форели в холодильных камерах; струйка крови, смешанной с золой, стекающая в разломы руды, переливающиеся золотом, роняющие рубиновые блики. А главное – озверевшие, слезящиеся от дыма глаза мужчин. Один из них меня не убил, а спрятал в ящике с патронами на корабле. Я никогда его после не видела. Эти безумные глаза… Почему я, а не другие? Мне будет сниться война даже после смерти, пока я этого не пойму.

giphu