Они говорили “Уверуй!”. В жилище первой обращённой были большие комнаты с жидкими стенами, кипели озёра асфальта, и глубин никогда не мерили эхом. Зацепляя золотистыми нитями темноту, бежали трещины в остывающих корках. Рёв огня в трубах, живой и пульсирующий, полировал чугун. Обманчиво тонкими казались ангелы (от иного мира была их тяжесть). Прозрачными стопами шагали по лаве, прозрачными ладонями подпирали потолки. Столпы света и серного дыхания зеленоватыми колоннами окольцовывали их с правоверной. Там Лидию кормили битым стеклом. Крик шлифовал её горло. Вода текла, смывая с тела свежую кожу, оставляя выцветшую. С краёв котла капали секунды и уплывали вверх по реке. Губы на безвольном оцепеневшем лице шептали (визжали): “Верую”. Скрюченные ангелы по очереди склонялись и целовали эти губы, запечатывая признание внутри. Паутина проступала на ожогах, покрывая куколку и её домик освящённой белизной. Скоро ей, светлой и накрахмаленной, вылупляться. У чистой, почти бумажной, фигурки будут воспалённые бессонные глаза. Но даже они будут светиться верой. В полуопущенном взгляде будет вера.

giphu