Один смешной человек сказал мне, что я не знаю, что такое тишина; однако, тишина моего одиночества настолько могущественна, что за грохотом сердца и днём и ночью я слышу как скребутся, запакованные в бетонные утробы, тела людей. Их души поднимаются с выхлопами заводов и виснут, отравляя дожди, поэтому они в спячке. Тела бодро продают вещи, жадно их покупают, шумно ругаются, совокупляются, а уши не слышат, белки глаз мутные и вываренные от кипящей и клокочущей жижи внутри. Наверное, это варево и есть моя тишина, застилающая слух.

Бурая заиндевелая трава издавала шорох раскрошенного стекла в том месте, где меня заточил один странный и смешной человек. Стонали льды на реке. Водопады шумели так, как раньше только кровь в висках умела. Туман глушил шёпот. Вечерами оживали рощи. Свет полупрозрачного солнца заливался в зрачки и наполнял пустое тело от пяток до макушки. Сквозь себя я теперь столько вижу! Мы вдали от города научились быть менее лоснящимися и плотными, более похожими на сухие овсяные оболочки, наполненные тихим ветром. И только.

giphu