О, не тебе решать сколько шагов ты сможешь одолеть, милая. Ты знаешь, как прост ответ на твой вопрос. Всё дело в том, как ты будешь их делать. Вспомни: загорелые руки, истёртые порванные джинсы, фенечки в волосах — ты шла и шла, и не было усталости, пока в горячем предгрозовом воздухе кипели и струились духи васильков и полыни, и подпевали тебе кузнечики. Это ты. Ты носишь тряпичную торбу через плечо, там старое зеркальце в рамке из киноплёнки, апельсиновый блеск и разноцветные бисерные вещицы. Но тебе уже не 16 лет: теперь в ней лежат слёзы и боль, горькие как полынь, есть и объятья, счастливые взгляды — сладкие как васильки. И всегда-всегда там тикает сердечко — звонко, как кузнечики в летнем мареве душистого луга справа от железной дороги. Не забывай о вашей дружбе.
В своей каждодневной привычно-непривычной гонке сегодня мы выбрали это бетонно-стеклянное коробочное сооружение убежищем и наблюдательным пунктом, но пока следить приходилось только за тысячами и тысячами кружащихся и дрейфующих вслед редким розовым облакам бабочек. Вечер выходного дня, район пуст. Но здание и так было заперто несколько месяцев. Тут пыльные барные стулья пахнут старой кожей, закат тускло проблёскивает, проползая в огромные окна, и такие высокие потолки, что мы на втором этаже парим над частными домами. А они необычайно тихи, их склонённые лица уткнулись в густые клёны. Темнеют оранжереи и теплицы, полные голубовато-зелёной экзотической листвы. Звонкая цепочка шагов за моей спиной — ты подошла, и мы будем нести вахту вместе, всю ночь. Ты была хрупкой — состояла из страхов — но невыразимо цельная, стойкая. Этот побег для тебя.
Отжила своё зима. Развешаны на полых деревьях масленичные чучела с вспоротыми животами и вязанными улыбками, вздёрнуты за рёбра крюками к голым ветвям. Бледная кожа тает как грязно-молочная пена, опадает, вскрывая нутро, набитое клейким ворохом свежих липовых листьев — они сыплются, сыплются на голодную до жизни землю, мгновенно впитываясь в неё. Над отсыревшими болотами стелется чад тлеющих торфяников. Под холодной жижей кипит и перекатывается янтарно-медовое варево — зелье будущего лета, его суть. Как символично, что цветочный нектар рождается из золы, тлена и талого снега мёртвого мира: алхимия и одна капля солнечного света. Медвяной поцелуй покойника оживил весну.