… в сырой толстой глиняной стене прямоугольная дыра — окно без занавесей и стёкол. В него хлопьями залетает пепел. Безмолвие. Только слышен звук, похожий на гул электричества в проводах. От спящих мёртвым сном озёр поднимается ночной исчерна зелёный туман, лижет стены и проползает между тощими елями в оврагах. Сквозь него вышагивают долговязые Безликие. Медленно качают белыми головами и, вскидывая десятиметровые ноги, переходят узкие реки. Впереди идёт их король в своём костяном венце, что спёкся с кожей. На скукоженной, изрытой, пахнущей металлом равнине распростёрты тела. Сквозь них прорастают на тоненьких ножках по дюжине ржавых серпов. Я вижу это всё в один миг, когда подтаивает туман, из амфитеатра вырезанных из слоновой кости облаков выглядывает острый месяц, и его неверные лучи прошивают холмистые склоны.
Зимой (когда позволяет погода) я люблю совершать далёкие пешие прогулки. Особенно интересно посещать мне одно имение. Оно ветхое и заброшенное. Парка нет и в помине: остался лишь неровный снежный покров, обнесённый, уже поваленной правда, оградой (вход означен теперь только столбами с гранитными шарами на них) и отмеченный цепочками голубых стежков. Это следы оленей. Я видела и следы людей — кто-то ещё ходит к поместью.
Это почтенное здание стоит на юру. Ветер заунывно свищет сквозь пустые окна, гулко вторит ему эхо. Отсырела и осыпалась штукатурка. Что-то было раньше здесь? Когда я осмеливалась подойти к дверям, я порой находила на разбитом крыльце букет синих роз. Их лепестки были чуть тронуты снежной пылью…
Всем известно, что от солнца рождаются зайчики. Но когда лунный свет пронзает оконные стёкла, дробясь сквозь хрустальные ловцы, и отскакивает от кристаллов на подоконнике, получаются птицы. Да, маленькие лунные птахи — качаются стайками под потолком и порхают вдоль стен. Когда картина не тронутого ни единым следом снежного покрывала, хмурой толпы елей и чёрно-зелёной морозной мглы в беззвёздной ночи сковывает моё сердце и отгоняет сон, я забираюсь под одеяло, накрываю им лицо до глаз, согреваюсь и смотрю танец тёмно-синих линий оконного переплёта и лунных птиц на стене, рядом с комодом и торшером в шерстяном абажуре. И будто бы и не переплёт это, а прутья клетки. Убаюканная таинственной загадкой, я обычно засыпаю быстрее.