Вот так в октябрь прокралась зима — по утру на мягких кошачьих лапах. Это плавные овальные тени облаков на белом безбрежье. Это наледь из полированного серебра сковала карнизы. Это замшевый шатёр сумерек. Это молочная пена первого пушистого влажного снега на ветвях распластавшихся деревьев. Это нежный ветер, качающий цепочки и косички снежинок, свисающие с набрякших туч. Это лохматый шиповник у дверей, укрытый чистым пухом. Это фарфоровые соцветия наперстянок на окнах, пришитые аквамариновой нитью вечернего сумрака. Это округлые и лёгкие звуки, жёлтый свет фонарей. Это затянувшиеся вéнки луговых ручьёв и крапчатая воробьиная стайка. Это сказка на один день. Обещание. Почти предсказание.
Остановись сейчас и крутани калейдоскоп воспоминаний. Среди сапфировых и изумрудных стёклышек тебе попадётся осколок багрянца. Ты вспоминаешь как это было? Хвойная свежесть соснового бора, июнь. Ты выходишь из владений Лесного Царя, из перекрестья синих и лиловатых теней, на поляну, сплошь усеянную земляникой. В алом море лишь несколько завитков трав. Ступая будто сквозь сладкий сок, ты спускаешься к шумному ручью. Берега его усыпаны голубыми пенными брызгами. Нет… Это облачка незабудок! Слушая звонкий рассказ извитых струй и болтая ногами в прохладной воде, ты пьёшь до дна чашу всех радостей жизни: набираешь горсть земляники и, пьянея, вдыхаешь дурман покачивающихся белых венчиков таволг. Ты замираешь на мгновенье и закрываешь глаза…
Из картонных облаков сочится жиденький свет. Город — грязный и гротескный — утопает в газетных обрезках. Люди зачем-то носят маски: безразличные или изуродованные гримасой. Они прячутся от дождика — будто маски их из гипса и растают, скрываются от холода — будто они растрескаются и осколки унесёт ветер. Я сижу на скамейке, вся тусклая и вялая как холщовый мешок. О, город, ты пьёшь мою душу! Раз коснувшись гниловатым языком, ты не можешь помыслить и дня без лакомства. То, смакуя, тянешь мелкими глотками, то, задыхаясь от жадности, захлёбываясь, торопишься проглотить меня всю. В один миг Провидение пытается утешить меня — объятый ветром закружится вихрь кленовых листьев на мостовой. Будто мираж из другого мира: жёлтый, оранжевый, розовый, алый… И я вся там — нет страха и боли. Там я решаюсь произнести слово “счастье”.